..texts

Дж. Н. Ландрам
Краткий очерк

АЙСЕДОРА ДУНКАН
Я — революционерка

Краткий очерк

Айседора Дункан была одной из самых мятежных женщин на свете. Ее с ранних лет вдохновили на радикальные поступки, и она жила, воплощая в жизнь свой внутренний образ: «Мои детские годы прошли под знаком мятежа». Айседора сызмальства уверилась в своей звезде, поскольку родилась под знаком Венеры — Афродиты. Она считала, что «будущее призвание ясно видно в маленьких детях». Эта ренегатка заявила: «Я была одержима мечтой творить подобно Прометею» и сама была воплощением Прометея-женщины, которая украла не огонь у богов, чтобы отдать его людям, но древнегреческие мифы у литературы, дабы привнести их в современный танец. Всю жизнь Дункан боролась против установившихся традиций и форм искусства, таких, как балет. Она довольно рано решила соединить танец с древнегреческими классикой, искусством, музыкой, поэзией и скульптурой и всю жизнь посвятила воплощению своей мечты. Дункан отвергала установленные правила как в профессиональной, так и в личной жизни. Она провела свои годы в борьбе с установившимся порядком вещей. Айседора отождествляла себя с революционерками: «Я поистине дочь Уолта Уитмена» (американский поэт-ренегат).

Отвергая все правила

На Дункан повлияли в поэзии концепция «личной свободы» Уолта Уитмена, в философии — теория Ницше о превосходстве и «сверхчеловеке», идея Руссо о социальной справедливости, а в музыке — антиобщественные творения Бетховена и Вагнера. Нонконформизм Айседоры проявлялся во всем: в танце, искусстве, религии, любви и просто в жизни. Свобода танца была страстью Дункан, и эту свободу она проповедовала и в жизни. Отпущенный ей срок она посвятила интеллектуальному, психологическому и философскому изучению сущности танца. Мятежный дух снискал Дункан репутацию ренегатки. И в то же время сделал ее лучшей в своей профессии. При первой встрече Роден был очарован этой женщиной. В то время он был уже стариком, а Дункан — потрясающей красавицей в расцвете лет, но ее «свободный танец» покорил скульптора. Он назвал ее «величайшей женщиной из всех, каких только видел мир», хотя его романтические авансы были отвергнуты «язычницей-пуританкой», как Айседора называла себя в то время.

Влияние

В своей эпопее «Творцы» (1992) Дэниел Бурстин назвал Дункан «босоногой виконтессой». Он описал ее как «начало новой эпохи... Она была первой, кто танцевал музыку, а не под музыку». Он писал: «Любой человек любого возраста может повторить то, «что» она сделала, но не «так», как это делала она. Когда она поднимала руки, это было просто необычайно. Она могла просто стоять спокойно — что частенько и делала — но и в этом стоянии была жизнь, это был танец». Хореограф Агнес де Милль назвала влияние Дункан решающим для коренного преобразования танца. Она сказала: «Айседора убрала весь мусор. Она была гигантской метлой. До нее театр не переживал подобной уборки». Подруга Дункан и ее биограф Мэри Дести (1929) описывала ее страстные выступления: «Ни одно религиозное переживание не могло так тронуть сердец верующих, как это делал танец Айседоры». Журнал «Тайм» описал Дункан как «талантливую, экстравагантную, интеллигентную, скандальную, экстраординарную женщину». Илья Ильич Шнейдер после смерти Айседоры Дункан стал руководителем Московской школы танца ее имени. Шнейдер — русский критик-искусствовед, хореограф, продюсер и постановщик балетов. Его мнение о влиянии Айседоры на природу танца подтверждает ту важную роль, которую личность танцовщицы сыграла в ее успехе: «Ее появление в мире искусства произвело эффект разорвавшейся бомбы не только потому, что она отказалась от балетного костюма и танцевала босая в легкой тунике, но и потому, что она дерзнула исполнять свои танцы под музыку великих композиторов».

Дункан была гениальным новатором. Ее главное влияние состояло в том, что она показала всему миру: «личность отдельно взятого человека» и «страсть» тоже важны и «традиции» не следует вмешиваться в творческий процесс. Айседора была убеждена, что сущность танца кроется в бессознательном — «центральном внутреннем голосе» — в душе. Так она поступала и на сцене, и в жизни. Ее жизнь напоминала древнегреческую трагедию, что имеет оттенок иронии, так как Айседора тратила огромное количество времени, денег и энергии, отчаянно пытаясь соединить древнегреческую трагедию с танцем. Эта революционерка бросала обществу вызов, дабы реформировать мир танца. Ее труд не остался незамеченным, ей присвоили титул «богини танца» — репутация, заработанная многими годами тяжкого труда и боли. Когда она трагически погибла в Ницце, шофер отчаянно завопил: «Я убил Мадонну! Я убил Мадонну!» По мнению тех, кто знал ее лучше других, в своем наблюдении шофер был не так уж далек от истины.

Ранние детские переживания и их влияние

Айседора Дункан родилась 27 мая 1878 года в Сан-Франциско, в семье профессиональных музыкантов Джозефа Чарльза Дункана и Доры Грей, у которых была четвертым ребенком. Она видела своего отца лишь однажды, и его хулиганский образ жизни поэта, учителя, предпринимателя и авантюриста вызвал в ней благоговение. Джозеф Дункан был очаровательным, но безответственным волокитой, с которым жена развелась сразу после зачатия Айседоры. По иронии судьбы и к вящей досаде матери, ее четвертая дочь пошла в отца. Дора Грей стала саркастическим агностиком, противницей брака, внушившей свои взгляды всем детям, но наибольший отклик они нашли в сердце юной Айседоры. Дункан любила повторять: «Я научилась танцевать в утробе своей матери. Возможно, это из-за устриц и шампанского — пищи Афродиты». Дора Грей говорила: «Этот ребенок никогда не будет нормальным», а когда Айседора появилась на свет, сказала: «Вот видите, я была права, ребенок ненормален!», таким образом подготовив девочку к нетрадиционному образу жизни. Юная Айседора выросла с мыслью, что брак — это отвратительный институт, и еще маленькой девочкой пообещала никогда не выходить замуж. Дора Грей была неплохой пианисткой и стала для дочери примером, наставником и аккомпаниатором. Дункан выросла свободным человеком благодаря снисходительности своей бунтарки-матери. Девочке была предоставлена полнейшая свобода в изучении улиц Сан-Франциско, что, по мнению уже взрослой Айседоры, коренным образом повлияло на ее последующие творческие достижения. Дункан выросла в семье, где сама обстановка стимулировала мышление, где благоговели перед искусством, а снисходительность к детям переходила всякие границы. Айседоре была предоставлена полная свобода идти, куда она хотела, как только у нее возникало такое желание, и девочка никогда не чувствовала никаких ограничений: «Своим вдохновением создать собственный танец я обязана» вольным детским годам.

Переезды и решимость

Дункан писала о пугающихся всего родителях, которые приговаривают своих детей к обыкновенной заурядности, держа взаперти эмоционально и физически. Свои ранние годы, проведенные что называется «с ключом на шее», она описывала как романтическую и познавательную жизнь, которая подготовила ее к грядущему успеху. С ее точки зрения «свобода жить и познавать жизнь — пробовать и ошибаться — и жить собственным умом» суть главное в достижении успеха в воспитании самостоятельности. Семья Айседоры бедствовала, и девочка рано познала искусство выживания. Когда они не могли позволить купить себе еду, она обыкновенно вызывалась пойти к булочнику или мяснику просить о кредите, потому что была самой маленькой, худенькой и смелой. В своей биографии Дункан признавалась: «Я была самая храбрая, и когда в доме совсем уже нечего было есть, именно я вызывалась пойти к мяснику и с помощью различных уловок выклянчивала у него бараньи отбивные бесплатно». Ее самостоятельность подтверждается и тем фактом, что в шесть лет она за деньги давала уроки танцев соседским детям.

Семья Дункан была настолько бедна, что не задерживалась на одной квартире дольше нескольких месяцев, и это позволило маленькой Айседоре пережить то, что сама она впоследствии назовет «скитальческим детством». Семья съезжала каждый раз, как подходил срок платить за квартиру; многие родители наверняка найдут такую практику губительной, но для Айседоры она оказалась познавательным и положительным опытом. Переезды, испытанные ею в детстве, подготовили ее к жизни пионера-исследователя, в которой она будет осваивать иностранные языки, культуру, совершенно новые формы искусства. Все новое и незнакомое никогда не создавало проблем для Дункан, поскольку она познала подобные ощущения еще ребенком. Дети, выросшие в такой обстановке, изначально обладают преимуществом перед ровесниками из благополучных семей.

Формула успеха — право на ошибку

К десяти годам Айседора бросила школу и открыла неформальную школу танцев для соседских ребятишек. Она учила и детей из богатых семей Сан-Франциско девятнадцатого века. В своей автобиографии Дункан писала: «Мне было жаль детей, у которых было все, что только душе угодно, но которые никогда не научатся жить самостоятельно, когда вырастут». И добавляла как предупреждение: «Лучшее наследство, которое вы только можете оставить своим детям — это позволить им идти своим собственным путем, только на своих двоих». Дункан заключала: «В сравнении с этими детьми миллионеров я была в сотни раз богаче всем тем, что делает жизнь стоящей». Описывая этих сверх меры оберегаемых детей с гувернантками и нянями, она говорила: «Мои братья и я были вольны следовать порывам наших бродячих душ». Свой успех и склонность к творчеству Дункан полностью относила на счет этой ранней школы жизни. Ее логику трудно опровергнуть, поскольку схожий опыт, хотя и более драматического характера, имелся у Эрхарт, Диснея, Гитлера, де Сада, Теслы и Райта. Дункан была убеждена, что чрезмерная опека родителей душит творческие наклонности и грядущий успех на корню: «Несомненно, вдохновением создать собственный танец, который и есть не что иное как выражение свободы, я обязана моему дикому вольному детству. Меня никогда не тяготили постоянные «нельзя», на мой взгляд, превращающие жизнь ребенка в кошмар».

Дункан выросла свободным человеком, познающим мир холистически. Она сама выучилась поэзии, танцу и философии. Ее поиск «истины» в танце и жизни вылепил из нее бунтаря. Когда Айседора была еще совсем маленькой, мать рассказала ей жестокую правду о Санта Клаусе, чтобы девочка не ждала подарков на Рождество. Уже в школе она услышала от учительницы, что сладости на Рождество в класс принес Санта. Непокорная Айседора в ответ заявила: «Я этому вранью не верю... Никакого Санта Клауса не существует». Учительница наказала ее за неуважение. Айседора так и не получила конфет, но гордилась своим прямодушием. Эту прямоту и честность она пронесла через всю жизнь, отстаивая свои свободу и независимость невзирая на последствия. После случая с Санта Клаусом домашние и друзья стали называть ее индивидуалисткой. И Дункан начала воплощать в жизнь так рано укоренившийся в ней внутренний образ: «Среди моего класса я числилась то в удивительно способных, то в безнадежно тупых и отстающих». Она ненавидела школу и считала, что «моей школой был танец» и «когда мне удалось сбежать из этой тюрьмы под названием «школа», я обрела свободу. Я могла бродить одна по берегу моря и предаваться собственным фантазиям». Дункан была убеждена: «Будущее призвание ясно видно в маленьких детях. Я уже была танцовщицей и революционеркой». В шесть лет она начала собирать окрестных ребятишек в танцевальные классы, а к десяти у нее набралось столько учеников, что она сообщила матери, что бросает учебу ради карьеры в танце. Дабы выглядеть старше своих десяти лет, она подбирала волосы наверх и заявляла, что ей шестнадцать.

Самоучка, но эрудит Дункан была уже подростком, и мать наскребла ей немного денег на один урок балета. Когда учитель велел ей встать на путаны, она спросила: зачем. Он ответил: «Потому что это красиво». «Это уродливо»,— возразила Айседора убежденно и покинула класс после первого же занятия. Этим ее формальное образование в танце исчерпывалось. Когда репортеры спрашивали Дункан, кто учил ее танцевать, она возвышенно отвечала: «Танцевать меня учила Терпсихора». Хотя и в обыкновенной, и в танцевальной школах Айседора проучилась чрезвычайно мало, она была, пожалуй, самой эрудированной из всех героев этой книги. Бросив учебу, девочка начала читать Диккенса, Теккерея, Шекспира и вообще все, что она могла найти и что было созвучно ее философии и ценностям. Ее вкусы простирались до Уолта Уитмена, Вольтера, Ницше, Шопенгауэра, Руссо и древнегреческой классики. Айседора всю свою жизнь оставалась жадной до книг. Подростком она написала роман и всю свою жизнь вела дневник. Приехав в шестнадцать лет в Чикаго, чтобы стать танцовщицей, Дункан все свое свободное время проводила в художественных галереях и музеях. Так же она поступала в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Берлине, Москве и Афинах. Айседора никогда не прекращала поисков истины как в жизни, так и в философии и танце.

Харизматическая власть

Дункан харизмой обладала. Ей трудно было отказать. Она смогла убедить всю семью следовать за ней на край света за ее мечтой. Айседора уговорила мать оставить родной Сан-Франциско и переехать в Чикаго. Выговорив себе театральный ангажемент в Нью-Йорке, Дункан убедила домашних присоединиться к ней, а затем уговорила последовать за собой в Лондон, Париж и Грецию. В Чикаго Дунканы испытали жестокие реалии творчества. Они практически голодали и выжили лишь благодаря везению. На помощь пришла харизматическая власть Айседоры. В статье, опубликованной в «Чикаго Трибюн», девушка прочла, что великий Августин Дали приезжает в Чикаго со своей театральной труппой. Тогда Айседора нахально пришла к нему прямо в театр и затараторила без остановки: «Я открыла танец. Я открыла искусство, утерянное две тысячи лет назад... Я открою вам идею, которая в корне перевернет всю нашу эпоху... Я поистине духовная дочь Уолта Уитмена... Я создам новый танец, передающий сам дух Америки. Я привнесу в ваш театр ту живую душу, которой ему не достает, душу танцовщицы». Дали потерял дар речи, но предложил нахальной и пылкой молодой леди роль в пантомиме, которую как раз ставил в Нью-Йорке. В классическом для себя стиле Дункан отбила телеграмму братьям и сестре в Сан-Франциско, чтобы те встречали ее в Нью-Йорке, потому что она наконец сделала карьеру в шоу-бизнесе.

Нью-Йорк дал ей ценный опыт, но это было совсем не то, о чем она думала. Дункан исполнилось всего семнадцать. У нее не было ни театральных костюмов, ни крыши над головой. Она пригласила домашних разделить с ней огромный успех только для того, чтобы обнаружить, что играет в шоу второстепенную роль, за которую едва платят. Семья нашла квартиру на 180-й стрит в Манхэттене, а репетиции проходили на 29-й. У Дункан не было денег на еду и транспорт, и она ежедневно ходила туда и обратно пешком, в общей сложности 300 кварталов. В своей автобиографии она вспоминала: «Я не ходила на обед, потому что у меня не было денег, так что во время обеда я обычно пряталась в ложе и засыпала от неимоверной усталости». Такова была основная школа этой гениальной женщины.

Мятежный Прометей

Во всех своих поступках Дункан проявляла независимость и пыл. Общество было шокировано ее радикальными взглядами на брак, религию, танец и политику. Еще ребенком она пришла к выводу, что брак не для нее. Фактически, она поклялась бороться за женскую эмансипацию, чтобы женщины могли жить с мужчинами вне брака и иметь от них детей, не роняя при этом своей репутации. Одно из проявлений ее бунтарского характера имело место в Париже, где она только-только начинала свою карьеру. Однажды один немецкий продюсер самого большого мюзик-холла в Германии увидел выступление Айседоры в салоне одного из богатых покровителей. Немец предложил ей переехать в Берлин, где ее ждал ангажемент, который сделал бы ее звездой. На то время Дункан была нищей. В периоды спадов своей карьеры она находила спасение в мечтах. Она замыкалась в собственном внутреннем мире, а позднее вспоминала: «Я вспоминаю, что часами стояла в нашей холодной, мрачной студии, ожидая, когда меня осенит и я смогу выразить себя в движении». Именно эти движения она хотела возвести в ранг искусства, а не развлекать публику в мюзик-холле за деньги. Для Дункан искусство всегда было важнее хлеба насущного и, повинуясь своему страстному порыву, она отказалась от предложения, которое могло бы озолотить ее, потому что немец предложил ей сумму в тысячу франков — целое состояние для нищей Дункан. Этот мятежный Прометей был заинтересован в воплощении своей мечты. Упрямая приверженность собственной философии сделала ее знаменитой и держала ее в бедности долгие-долгие годы.

Порядочность любой ценой

Во время своего первого большого выступления в Берлине Дункан прочла лекцию на тему «Искусство свободного танца». Свою лекцию она закончила речью о праве женщин любить и иметь детей, не вступая при этом в брак или другие долгосрочные отношения. Женщины, присутствовавшие в зале, задохнулись от шока, когда Айседора заявила, что «любая разумная женщина, прочитавшая брачный контракт и все-таки вышедшая замуж, заслуживает всех последствий такого шага», а следом появились «скандальные» обозрения случившегося.

Дункан всегда говорила то, что думала, и эта честность всю жизнь заставляла ее дорого расплачиваться. Это стоило ей гонораров в денежном отношении и разбило множество ее романов. Однажды Айседора потеряла мужчину и уверенность в завтрашнем дне. Это произошло в марте 1917 года, когда разразилась русская революция. Дункан выступала в нью-йоркской Метрополитен-опера. Она танцевала под «Марсельезу», как она говорила, с «невероятно горячей радостью». Затем Дункан забыла о всякой осторожности и станцевала под музыку Вагнера в то время, когда Соединенные Штаты и Германия сошлись в тяжелой битве. Айседора продолжала в том же духе и со «Славянским маршем», что оскорбило многих сидевших в зале, так как большевики считались врагами Запада и капиталистического строя. Среди зрителей находился и ее любовник, отец ее ребенка, Парис Зингер — сын фабриканта швейных машинок Исаака Зингера, ярый капиталист, ненавидевший и Россию, и Германию. Он был благодетелем Айседоры и тем самым человеком, который пообещал дать денег на школу ее танца. Без Зингера Дункан была бы нищей. Тем вечером Зингер ушел из жизни Айседоры, вынудив ее заложить подаренное им бриллиантовое колье, чтобы на эти деньги вернуться домой во Францию. Позднее Айседора, обладавшая таким саморазрушительным характером, вспоминала: «Мой порыв в искусстве был настолько сильнее меня, что я не могла сдержать его даже ради любимого человека».

Революционерка, но не коммунистка

Дункан была ярой революционеркой. Она сочувствовала русской революции, поскольку несколько раз танцевала в Москве и Санкт-Петербурге. В начале двадцатых она основала в Москве школу танца и вышла замуж за русского поэта, напоминавшего ей умершего сына. Газеты постоянно травили Айседору за ее философские взгляды и склонность к коммунизму. Но на самом деле Дункан всю жизнь оставалась аполитичной и была верна лишь своему искусству. Она считала, что все великие творческие устремления самой судьбой призваны развенчать существующие догмы. С ее точки зрения общество и эксперты для того и существовали на свете, чтобы не обращать на них внимания. Дункан говорила газетчикам: «Я не анархистка и не большевичка. Я — революционерка. Все гении, достойные называться таковыми, — революционеры. Каждый художник, артист должен быть им, чтобы оставить след на земле». Она любила повторять: «Я всегда восставала против кабалы святош», как бы в насмешку над системами или задавленными догмами людьми. Когда филантроп Парис Зингер предложил ей профинансировать школу танцев в Нью-Йорке, о которой она мечтала, Айседора пришла в восторг. Магнат внес первый взнос в 250000 долларов за целый городской квартал стоимостью 5 миллионов, чтобы показать свою преданность ее школе. Когда он взял ее, чтобы показать это место, Айседора сказала: «Я не могу здесь работать. Здесь пахнет лошадьми».

Импульсивная, беспокойная бунтарка

Самые шокирующие взгляды Дункан касались брака. Она не только не верила в этот институт, он вызывал у нее отвращение, и она говорила влюбленным парочкам, что они совершают ужасную ошибку.

Все основные решения в своей жизни Дункан принимала с беззаботным пренебрежением. Она никогда не заботилась о том, чтобы просмотреть контракты или принять во внимание финансовую сторону главных своих предприятий. Когда в 1904 году Айседора открыла свою первую школу танцев в Берлине, то совершенно не представляла, откуда брать деньги на ее содержание.

Позднее Дункан признавалась: «Это было самое поспешное предприятие, какое только можно себе вообразить», добавляя: «Это как нельзя больше соответствовало... другим начинаниям; совершенно непрактичным, несвоевременным и импульсивным».

Когда бы на Дункан ни сваливались деньги, она обязательно самым глупым образом их тратила на какую-нибудь свою мечту. Одну из своих первых ошибок она совершила, ничтоже сумняшеся купив в Греции гору и вполне серьезно намереваясь открыть на ней школу танцев и жить там постоянно. Айседора все-таки открыла свою школу, прямо напротив Акрополя, набрав в нее греческих ребятишек, которые в традициях Софокла плясали на сцене босыми. Великий замысел закончился плачевно, стоив Дункан целого состояния, поскольку ее гора была безводна и непригодна для жизни. Айседоре и в голову не пришли эти серьезные детали, хотя и она, и брат Реймонд потратили за десять лет целое состояние, пытаясь возвести ей собственную школу.

Психосексуальная энергия и кризис

Первого своего ребенка, дочь Дидру, Дункан родила в 1905 году от Гордона Крейга. Крейг был одаренным театральным художником и сыном ее подруги Эллен Терри. Айседора встретила Крейга в Берлине, и их страстный роман длился два года. Эта бурная любовь не пережила ее репутации. Дункан просто надсмеялась над американскими пуританскими нравами, заведя роман с женатым мужчиной. За такое поведение Америка проигнорировала ее профессиональную деятельность, в то время как Европа нашла в ее авангардном поступке что-то свежее..

Дункан всегда шла не в ногу. Она находила отклик и в мире искусства, и в мире богачей. Остальному же свету она была не интересна. Когда Айседора встретила Париса Зингера и убежала с ним на его яхте, он был уже женат и имел пятерых детей. Этот роман приобрел скандальные очертания, так как парочка пронеслась через всю Европу, бросая вызов традиционной морали.

От Зингера Дункан родила сына Патрика в 1910 году. Она бросила поездки и родила ребенка в Бельгии. У нее будет и третий незаконнорожденный ребенок, но его появление на свет было запланировано. Ее старшие дети, Дидра и Патрик, трагически погибли, когда шофер потерял управление, и машина рухнула в Сену. Дети умерли мгновенно. Дункан заявила, что предчувствовала трагедию, когда, в апреле 1913 года, танцуя под похоронный марш Шопена, вдруг увидела «две светлые головки, окруженные черным». Дункан была убита горем и близка к эмоциональному коллапсу. Чтобы оправиться от потрясения, она поехала в Италию к своей подруге Элеоноре Дузе. В течение 1914 геда Айседора методично соблазняла одного скульптора, пытаясь найти замену погибшим детям. Но ее желанию не суждено было осуществиться. Ребенок родился мертвым. Вероятно это произошло из-за ослабленного физического и эмоционального состояния. Эта новая трагедия только усугубила горе Дункан. Она так до конца и не оправилась от этих трагедий, так как подавляла их в себе.

Капитуляция перед браком

В сорок четыре года Дункан наконец нарушила свою пожизненную клятву никогда не выходить замуж. Она страстно влюбилась в помешанного русского поэта двадцати шести лет. Сергей Есенин был белокурым Адонисом, напомнившим ей о погибшем сыне Патрике. Фактически Есенин был гораздо старше, чем ее сын в то время, если бы остался жив. Он мог выехать за пределы коммунистической России, только женившись на путешествующей иностранке. И Дункан согласилась выйти за него замуж единственно ради его компании в гастрольных поездках по Западной Европе и Соединенным Штатам. Это импульсивное решение приведет к самым плачевным результатам. Брачная церемония в Москве состояла лишь из ритуального обмена клятвами. Есенин был эпилептиком и проявлял склонность к вспышкам неконтролируемого гнева. Он был, возможно, самым худшим вариантом для Дункан, нуждавшейся в стабильности. Одним из мотивов такого поступка могло быть сходство Есенина с ее отцом, который также слыл дерзким распутным поэтом.

Дункан была очарована юностью Есенина, его красотой и гением, и приступы неконтролируемого гнева и эпилепсии не отпугнули ее. Их брак приобрел дикий, буйный характер. Практически каждый день поэт грозился убить ее. То, что она спокойно терпела подобное поведение, подтверждало ее саморазрушительный характер.

Есенин был так же развратен, как маркиз де Сад. Во Франции и Америке он разнес множество гостиничных номеров и за хулиганство был вышвырнут из обеих стран. Есенин портил имущество практически везде и тратил деньги, не считая, оставляя Дункан расплачиваться. Когда из-за его разгульного образа жизни у нее кончились деньги, он бросил ее нищей в Париже и вернулся в Москву. Они так никогда и не развелись, и Айседора оставалась с ним даже после того, как он в нарушение закона женился на внучке Льва Толстого. Дункан простила его, но они больше никогда не жили вместе. В конце концов в 1925 году Есенин повесился.

Маниакальный успех

Дункан определяли психическая энергия и безумная страсть. Ее стремление к совершенствованию заставляло ее танцевать всю ночь напролет в лихорадочном темпе, забывая о времени, голоде, усталости: «Работа настолько поглощала меня, что я входила... в какое-то состояние статического экстаза». Сейчас психологи называют подобное состояние «зоной» или «потоком». Это эйфорическое состояние, граничащее с трансцендентальным поведением, когда «люди настолько поглощены своей деятельностью, что все остальное, кажется, не имеет для них никакого значения». По свидетельству Мери Дест-си, подруги и доверенного лица, жившей с ней в Европе, во время одного из приступов мании Дункан практически не спала: «Она вела себя как безумная». «Ничто не могло остановить ее... Айседора не смыкала глаз ни на мгновение и находилась в состоянии крайнего возбуждения... Она решила не идти спать, но отправиться по ресторанам, ночным клубам и тому подобное в поисках развлечений» .

Дункан постоянно ходила по краю пропасти. Подобное существование добавляло еще большую неразбериху и способствовало развитию мании. Айседоре самой никто не отказывал, и она жила собственной жизнью, отвергая все традиции и установления общества. В этом и проявлялась ее склонность к мании, воплощенная в Танце Будущего, стиле, направленном на перенесение традиций нонконформизм". Уолта Уитмена в танец, отвергавшем классический балет. Ее танец «Примавера» основывался на картине Боттичелли. Визитной карточкой Айседоры стали свободно развевающиеся платья, ее обыкновение танцевать босиком. Танцы она ставила на музыку великих композиторов

Вагнера и Бетховена. Ее школа танца в России действительно стала достижением в те времена. Страстно желая основать собственную школу танца, Дункан так и не смогла передать ученикам свой уникальный стиль, настолько трудно было его повторить.

Власть, влияние и разрушительные тенденции

Айседора Дункан испытывала психическую потребность в успехе, потребность отличаться от других. И это свойство стало ее движущей силой. Сила воли сообщала ей то упорство с которым она танцевала именно в своем уникальном стиле. Нарушив установления традиционного танца, Дункан заняла в мире искусства свою нишу. Власть Айседоры крылась в ее авангардном подходе к театру и сценическим образам.

Талант — далеко не единственный решающий фактор успеха в искусстве или другой какой-нибудь области, если уж на то пошло. Мадонна, Эдит Пиаф и Амелия Эрхарт отнюдь не превосходили талантом своих коллег, но, тем не менее, отлично преуспели. Дункан черпала власть в своей страстной, пылкой душе, она выражалась в уникальном танце, который находил горячий отклик в сердцах аудитории. Собственный завораживающий стиль и само присутствие на сцене почти всегда безошибочно раскрывали зрителю потребность танцовщицы в свободе и независимости. Айседора не могла не творить в свободном, вольном стиле.

Порывистая и нетерпеливая

Успех Дункан умалялся ее собственной порывистостью. Взять, например, ее импульсивный приезд в Москву для открытия школы танцев. Русские еще раньше пообещали ей открыть школу на езои деньги. Она приняла их устное предложение и незамедлительно распродала все свое имущество, уехав в Россию без письменного договора на руках. Это постоянно происходит с личностями типа А, которые и от других людей ожидают выполнения их части договора. Айседора оставила друзей, семью и все имущество, чтобы поехать в коммунистическую страну сразу после разыгравшейся там революции. Когда же Дункан приехала в Москву и пришла к Луначарскому, наркому народного образования, он сообщил ей, что правительство только рассматривает ее предложение. Дункан была обескуражена, оказавшись в отеле без постели, воды и без гроша в кармане.

Цена психической энергии

Дункан писала: «Кажется, все существует только в воображении». Казалось, она могла направить эту внутреннюю энергию на коренное изменение природы танца. Дункан постоянно писала о своем «внутреннем я» и «Духовном видении»: «Я чувствую в себе присутствие мощной силы», которая прислушивается к музыке, а затем просыпается во всем теле, пытаясь найти выход тому, что услышала. Иногда она разгневанна, иногда она неистовствует и сотрясает меня всю, пока сердце не начнет разрываться от волнения». Ее харизма коренилась в этой скрытой силе. Хореограф Марта Грэхем часто признавала Дункан как одну из тех, кто расчистил дорогу для наступления танца. Подобно всем великим пионерам Дункан заплатила ужасную цену за свой уепех. Самой большой трагедией в ее жизни стала гибель детей в результате трагического случая. В том не было ее вины, но предполагалось, что, если бы она уделяла больше внимания детям, а не такцу, этого бы никогда не случилось. По этой же причине Айседора потеряла всех, кого любила в своей жизни.

Трагическая жизнь харизматической личности

Большая часть жизни Дункан разворачивалась подобно древнегреческой трагедии. Энтузиазм Айседоры был так огромен, моральная и физическая потребность в успехе настолько овладевала всем ее существом, что она потеряла все, что было дорого ее сердцу, и большинство этих потерь были связаны с трагедией. Каждый роман заканчивался катастрофой.

Ее способность переживать катастрофы проявилась во время пожара отеля «Виндзор» в Нью-Йорке, когда здание сгорело дотла вместе со всем ее имуществом. Айседора оказалась без крыши над головой и гроша в кармане. В классическом своем стиле она прибегала к харизме, чтобы выжить. Дункан в открытую попросила богатых людей Нью-Йорка оплатить ей проезд в Лондон, воспользовавшись вымышленным именем Мэгги ОТорман. Век девятнадцатый подходил к концу, когда Дункан насобирала достаточно денег, чтобы оплатить проезд в Лондон себе и своей семье на судне, перевозившем скот. Это был самый темный период в ее жизни, но она видела в этом всего лишь еще одно проявление борьбы за осуществление своей мечты. В Лондоне семья оказалась на парковой скамейке, где они умирали с голоду. Но Дункан ничем нельзя было сломить. Она прямиком отправилась в отель «Дорчестер» близ Гайд Парка и по ее словам «проинформировала ночного портье, что мы только что прибыли вечерним поездом, что наш багаж следует через Ливерпуль... и заказала завтрак нам наверх». Дунканы целых два дня прожили в престижном отеле как короли, а затем растворились в ночи, не заплатив.

Свобода и разрушение

Свободный дух Дункан нигде не проявился с такой очевидностью, как в Ницце (Франция), когда Айседора была уже нищей стареющей звездой с мрачным будущим. Познакомившись в баре с торговцем машинами, порывистая Афродита попросила об испытательной прогулке на его экзотичном спортивном автомобиле «Багатти». Айседора всегда не задумываясь делилась с окружающими своими мечтами и на этот раз выказала интерес в приобретении «Багатти» и для себя. Она договорилась, что будет ждать перед одним модным отелем, где она сможет произвести впечатление на избегавшего ее Париса Зингера. Мэри Дести описывала Дункан как женщину, «постоянно искавшую мужчину и не боящуюся ничего». Она сообщила Дести о свидании с торговцем машинами. Ее прощальными и пророческими словами были: «Я отправляюсь на Луну, так что не удивляйся, если больше меня не увидишь».

Дункан по своему обыкновению была одета в свободно ниспадающее платье и летящий шарф шести футов длиной. Это было ее визитной карточкой в то время, так как именно такой туалет передавал свободный и независимый дух хозяйки. Прыгая на заднее сиденье автомобиля с открытым верхом, она помахала рукой обожающим друзьям и сказала: «Прощайте, друзья мои. Я еду к славе». Шофер тронул скоростной спортивный автомобиль в свежую вечернюю Ниццу. Шарф Дункан попал под заднюю ось и в один страшный миг сломал ей шею, мгновенно убив ее. Ее смерть была достойным концом фривольной, но неистовой, а главное — свободной жизни.

Что двигало этой бунтаркой?

Айседора Дункан была непредсказуема. Она соглашалась пообедать, а когда джентльмен появлялся, предвкушая романтическую интерлюдию с Дункан, то находил ее в окружении причудливой компании людей, куда входили поэт, нищий, художник, актриса и бродяга. Происхождение никогда не интересовало Айседору. Она считала, что «истина» всех вещей заключается в бессознательном и неразрывно связана с ним. Она часто повторяла, что «жизнь — это сон», «видимый внутренним взором», где «внутреннее является направляющей силой этой жизни: «Я горячо верю, что только после того, как в человеке проснулась воля к красоте, он смог овладеть ею».

Детские и юношеские мечты Дункан о жизни и танце воплотились в жизнь, и она видела в своем огромном успехе «фантазию», которую сама «сымпровизировала» ради удовлетворения собственных потребностей. Айседора была самоучкой, а в том, что касалось совершенствования ее искусства,— трудоголиком. Она постоянно стремилась к совершенствованию, заурядность была не по ней; набрасывалась на танец с горячей мстительностью. Ее методика заключалась в изучении Бетховена, Вагнера, Ницше и древнегреческой классики, в которых Дункан пыталась найти, в чем состоит истинный смысл ее ремесла. Она чувствовала, что, открыв его, достигнет совершенства. Жизнь Айседоры Дункан напоминала древнегреческую трагедию, потому что за то, чтобы стать лучшей, эта женщина была готова заплатить любую цену. И платила.

Дункан достигла вершины в своей области, и миллионы поклонялись ей. Но цена, заплаченная ею за этот успех, была невероятна. Айседора отдалилась от собственной матери, потеряла почти всех, кто был ей дорог: друзей, любовников, детей, а в конце концов потеряла и собственную жизнь.

Дункан стремилась отыскать истину в танце и была согласна идти куда угодно, чтобы отыскать ее. Деньги никогда не были важны для Айседоры, следовательно, их у нее никогда и не было, поскольку она беззаботно тратила их. Борьба за открытие постоянно действующей школы ее танца надорвала ей сердце. Сначала она сделала попытку в Афинах, но потерпела неудачу из-за культурного барьера и нехватки денег. Когда Дункан открыла школу в Берлине, ее закрыли из-за репутации танцовщицы (к тому времени она уже успела родить первого внебрачного ребенка и прочитать известную речь об «искусстве свободного танца»). Школы открывались и в Лондоне, и в Париже, но также закрывались из-за недостатка денег. Парис Зингер обещал профинансировать нью-йоркскую школу, но его помощь так и не обрела материальных форм из-за революционного выступления Айседоры в Метрополитен-опера. В отчаянной попытке открыть постоянную школу Дункан распродала все и уехала в Москву, получив обещание у русских.

Айседора Дункан охотно продала бы душу ради танца. В конце концов миру по велению судьбы осталась не ее школа, но сама великая «Айседора». Ее имя стало синонимом «революции» в танце, а свободный подход — предвестником современного танца. Дункан была ярым бунтарем и предположительно из всех выходивших на сцену женщин наибольший успех выпал именно ей.

Айседора Дункан

Основательница современного танца.

Ред. 27 мая 1878 года в Сан-Франциско, штат Калифорния;

Ум. 14 сентября 1927 года в Париже, Франция.

Доминирующая черта характера: Независимая женщина, превыше всего ценящая свободу. Ярый иконоборец и бунтарь по натуре.

Девизы: «Я не большевичка, я — всего лишь революционерка», «Я язычница — пуританка», «Нельзя понять того, что не пережил сам».

Прозвища: «Принцесса пивных», «Дорита», «Афродита», «Красотка» (прозвище, данное любовником Гордоном Крейгом).

Дурные привычки/хобби: Писала и читала стихи, философию, древнегреческую классику. Посещала музеи.

Герои/кумиры: Уолт Уитмен, Ницше, Руссо, Роден, Бетховен и нонконформистская музыка Вагнера.

Жизненная философия: «Я была одержима мечтой творить подобно Прометею», «Я — революционерка».

Мечты: Соединить танец с живописью, скульптурой, музыкой и древнегреческой классикой.

Профессиональный успех: Впечатляющие выступления в Кар-неги-Холле, Берлине, Лондоне, Париже, Москве. Роден назвал ее «величайшей женщиной из всех, каких когда-либо знал мир». Признана создательницей современного танца.

Власть: Присутствие на сцене излучало харизму. Жизненная сила свободной личности привлекала мужчин и поклонников.

Влияние: Марта Грэхем признала ее единственным человеком, который сделал современный танец возможным.

Разрушительные тенденции: Ее жизнь была древнегреческой трагедией. Ее бунтарская натура отвергала замужество, но все закончилось браком с помешанным. Дала жизнь трем незаконнорожденным детям, которые все умерли.

Порядок рождения: Самая младшая из четырех детей; родители — музыканты развелись вскоре после ее зачатия.

Родительское влияние: Мать Дора Грей являлась бунтарем, агностиком, противницей брака и феминисткой, разрешавшей своим детям делать все, что им заблагорассудится. Айседора была ребенком «с ключом на шее» и относила свой последующий успех на счет свободы в детстве. «Самое лучшее наследство, какое вы только можете оставить своему ребенку, это позволить ему идти своим путем».

Переезды: Скитальческое детство, десятки переездов с квартиры на квартиру лет до десяти. В поисках счастья уехала в Чикаго в семнадцать лет, в Нью-Йорк — в восемнадцать, в Лондон — в двадцать, в Париж — в двадцать два, а затем — в Грецию.

Кризисы: Детство провела в крайней нищете, то и дело выселяемая вместе с семьей. Большую часть жизни жила своим умом.

Формальное образование: Бросила учебу в пятом классе, чтобы открыть школу танцев. «Танцевать меня учила Терпсихора».

Энергия либидо: Имела троих внебрачных детей от трех разных мужчин. В конце концов вышла замуж за поэта, напоминаз-шего ей умершего сына,

Тип личности: Классический Прометей: Экстраверт — Интуитивный склад ума — Мыслитель — Познающий (по шкале ИТМБ).

Самоуверенность: Потрясающая самоуверенность. В шестнадцать лет заявила импрессарио театра: «В один прекрасный день я буду знаменита».

Мятежный дух: «Я всегда восставала против кабалы святош», «Я — революционерка. Все гении достойны называться таковыми. Каждый художник, артист и должен быть им, чтобы оставить след на земле».

Склонность к риску: Жила на грани, как персонаж древнегреческой трагедии. Бесстрашна!

Рабочая этика: Добивалась совершенного воплощения задуманного танца, забывая о времени, голоде и всем остальном.

Упорство: Никогда не капитулировать перед недоброжелателями в жизни, танце или политике. Борьба с врагами лишь прибавляла ей власти и успеха.

Оптимизм: Положительное отношение: «Меня никогда не тяготили бесчисленные нельзя, как других детей».

Одержимость: «Работа настолько поглощала меня, что я входила... в состояние статического экстаза (прилива)»; «Жизнь — это сон, видимый духовным взором; внутреннее я»; «Я следовала за своими фантазиями и импровизировала».

http://marsexxx.com/ycnex/landram-14_geniev.htm

*

..texts
http://idvm.narod.ru
http://troul.narod.ru/center.htm
http://idvm.chat.ru
..index